1873 (1874?) – 1922
Память – 3 июля/13 августа; 4 апреля/27 апреля
в Соборе новомучеников и исповедников Российских –
воскресенье 25 января или ближайшее после 25 января
Священномученик Вениамин Петроградский родился в 1873 (по другим сведениям – в 1874) году в семье священника Нименского Погоста отца Павла Казанского. Отец Павел был очень уважаемым в округе человеком, «много сделал для просвещения местных жителей. В деревнях прихода открыл пять церковных школ» (86, 11). В августе 2002 года на здании школы в селе Андреевском, где он преподавал, была открыта мемориальная доска. Отец Павел был похоронен рядом с храмом, в котором прослужил почти сорок лет. В годы гонений на веру могила его была срыта, но сейчас установлено место, где она находилась.
Вместе с женой Марией отец Павел воспитал трех сыновей и дочь. «Все сыновья окончили Каргопольское духовное училище и служили Церкви» (86, 11). Старший, Василий, будущий митрополит Петроградский, отличался застенчивостью и незаурядными способностями, любовью к чтению духовных книг. «Полюбив чтение житий святых, он восхищался их духовными подвигами, сожалея о том, что в современном ему мире он лишен возможности пострадать за веру Православную» (67, 284).
Окончив Петрозаводскую духовную семинарию, Василий Казанский продолжил свое образование в Санкт-Петербургской духовной академии. «Студентом он активно участвовал в деятельности «Общества распространения религиозно-нравственного просвещения», организуя беседы среди рабочих. На третьем курсе (в 1895 г.) принял монашеский постриг с именем Вениамина. В 1897 году, по окончании академии, преподавал в Рижской духовной семинарии, а два года спустя стал инспектором Холмской духовной семинарии. По отзывам ректора этой семинарии, впоследствии митрополита Евлогия (Георгиевского), «это был молоденький, скромный, кроткий, улыбающийся монах, а дело повел крепкой рукой и достиг добрых результатов» (86, 11).
В 1901 году архимандрит Вениамин был рукоположен во епископа Гдовского, викария Санкт-Петербургской епархии, а в октябре 1905 года назначен ректором Санкт-Петербургской семинарии. Епископ Вениамин неоднократно удостаивался правительственных наград. 24 марта 1917 года, «после февральской революции и увольнения на покой митрополита Петроградского и Ладожского Питирима, голосованием клира и мирян он был избран архиепископом Петроградским и Ладожским и 25 мая утвержден Святейшим Синодом» (86, 11). Синодальным определением от 14 – 17 июня 1917 года его епархиальный титул был изменен на «Петроградский и Гдовский». 13 августа 1917 года владыка Вениамин был возведен в сан митрополита. Спустя пять лет, во время суда над митрополитом Вениамином, его адвокат Гурович вспомнит: «Это же ставленник народа, первый ставленник, который никогда не порывал с народом» (87, 72). Так оно и было в действительности: «Епископа Вениамина отличало тесное общение с паствой. Он часто служил не только в богатых столичных церквах, но и в храмах на рабочих окраинах и в отдаленных селах. Десятки верст прошел он, нередко под дождем и по грязи, в крестных ходах с общим пением, подавая пример священникам и мирянам. Немалое внимание уделял движению за народную трезвость. Все богослужения сопровождал сердечным словом, близким и понятным простым людям» (86, 11). Люди называли его просто: «наш батюшка Вениамин» (67, 284).
По утверждению современного церковного историка протоиерея В. Цыпина, митрополит Вениамин «был, вероятно, самым аполитичным во всем российском епископате» (74, 85). «Сразу же после избрания на Петроградскую кафедру святитель заявил: «Я стою за свободную Церковь. Она должна быть чужда политики, ибо в прошлом она много от нее пострадала. Самая главная задача сейчас – это устроить и наладить нашу приходскую жизнь» (67, 284 – 285).
Летом 1921 года начался голод в Поволжье. Митрополит Вениамин не мог не откликнуться на чужую беду. Он стал активно привлекать приходы и монастыри Петроградской епархии к оказанию помощи голодающим (86, 11). «Он благословил передачу церковных ценностей, не имеющих богослужебного употребления, на нужды бедствующих» (67, 285). Известны его слова о том, что он готов своими руками снять драгоценную ризу с почитаемой Казанской иконы Божией Матери и отдать ее, чтобы спасти людей от голода (78, 437). При этом он поставил условие, чтобы в комиссию по добровольному изъятию ценностей были включены представители от приходов (86, 11).
В это время существовала секретная инструкция Совнаркома от 19 марта 1922 года, согласно которой изъятие церковных ценностей должно было производиться в насильственном порядке и «вылиться в «яростную антирелигиозную кампанию», в результате которой планировалось истребить как можно «большее число реакционного духовенства и реакционной буржуазии» (86, 11). Добровольный почин верующих во внимание не принимался. Изъятие ценностей стало производиться в принудительном порядке. Не обходилось без столкновений и жертв. Протоиерей Владислав Цыпин приводит такую статистику: «При изъятии церковного достояния в 1414 случаях власть прибегала к оружию, в итоге изъятое составило 33 пуда золота, 24000 пудов серебра и несколько тысяч драгоценных камней». В апреле 1922 года в Москве состоялся первый крупный «церковный процесс» над духовенством. Пятеро из подсудимых были расстреляны (74, 76 – 77).
Борьба большевиков с Православной Церковью имела разные формы. Предпринимались и попытки расколоть ее изнутри путем влияния на честолюбивых священников, желавших захватить церковную власть. «В мае 1922 г. в Москве был арестован Патриарх Тихон, и власти способствовали созданию послушного им «церковного управления» (86, 11). В этой роли должны были выступать так называемые обновленцы, представители активно сотрудничавшего с советской властью движения «Живая Церковь». В народе их насмешливо называли «живцами». Самой яркой личностью среди них был протоиерей Александр Введенский, ставший впоследствии обновленческим «митрополитом». Умный, несколько эксцентричный, Введенский был крайне честолюбивым и гордым человеком. Воспользовавшись кампанией по изъятию ценностей и арестом Патриарха, он попытался осуществить свои планы, добиваясь благословения святителя Тихона на созыв Собора и заявления об уходе на покой. Безусловно, это была попытка захвата «живцами» власти в Церкви (88, 247). Святейший отказался дать благословение и передал власть своим местоблюстителям, первым из которых был митрополит Ярославский Агафангел (Преображенский), вторым – митрополит Вениамин (88, 251). Обновленцы попытались склонить на свою сторону этих иерархов с намерением в случае неудачи устранить их. Введенский «попытался утвердить власть ВЦУ (обновленческого Высшего Церковного Управления) в Петрограде. Он явился к митрополиту Вениамину и потребовал от него подчинения ВЦУ» (89, 197). Владыка Вениамин не только отказался признать обновленцев и подчиниться им, но «обратился к духовенству и верующим с призывом не признавать ВЦУ, считать участников его похитителями церковной власти» (89, 197). Введенского и его сторонников он предал анафеме (74, 84). После этого Введенский вновь явился к митрополиту Вениамину вместе с председателем Петроградского ГПУ Бакаевым. «Они требовали от митрополита отмены постановления о ВЦУ. В случае несогласия они угрожали митрополиту гибелью. Он ответил: «Делайте, что хотите, а я ни от одного слова не откажусь» (89, 197).
29 мая 1922 года митрополит Вениамин был арестован. Сохранилось воспоминание о том, как перед арестом у ворот Александро-Невской Лавры он повстречался с Введенским, который подошел к нему под благословение. «Отец Александр, мы же с вами не в Гефсиманском саду», – сказал митрополит, намекая на предательский поцелуй Иуды. Благословить Введенского он отказался.
Когда в покоях митрополита производился обыск, предупрежденный заранее Введенский как представитель ВЦУ приехал, чтобы принять его канцелярию (89, 82)…
Существует интереснейшее воспоминание, относящееся к истории отношений А. Введенского и митрополита Вениамина. Уже во время суда над владыкой один из обвинителей, Драницын, посетил квартиру Введенского. «Когда я поднялся, чтобы уходить, – вспоминал Драницын, – с удивлением увидел на стене, в головах, большой портрет митрополита Вениамина. На нем прочел: «Моему большому другу». Ничего не сказав, посмотрел на Введенского. Он был смущен» (74, 87). Комментарии излишни.
10 июня того же года в Петрограде начался судебный процесс, к которому, помимо митрополита Вениамина, были привлечены еще восемьдесят пять человек, как представителей духовенства, так и мирян. Во время этого процесса сполна проявилось то уважение, с которым относились к Вениамину жители Петрограда: когда он входил в зал суда, все присутствовавшие в зале вставали (89, 198).
Исход дела был предрешен заранее. К расстрелу были приговорены десять человек. Впоследствии шестерых помиловали, а в отношении четверых – митрополита Вениамина, архимандрита Сергия (Шеина), Ю.П. Новицкого и И.М. Ковшарова – смертный приговор был оставлен в силе. «Новицкий в своем последнем слове сказал, что никаких контрреволюционных выступлений не было. Ковшаров заявил, что процесс – маскировка действительных намерений власти. Архимандрит Сергий хладнокровно бросил в лицо судьям: «… буду жалеть вас и о вас молиться». Митрополит Вениамин заявил, что «к самому обвинению он относится спокойно, но не может отнестись спокойно к тому, что его назвали «врагом народа». «Народ я люблю и отдал за него все. И народ любит меня. Не знаю, что вы скажете мне в приговоре: жизнь или смерть? Но, что бы вы ни сказали, я осеню себя крестом и скажу – слава Богу за все» (89, 204).
Смерти приговоренные ожидали около месяца – с 5 июля 1922 года, когда суд завершился, до той ночи с 12 на 13 августа, когда их, «обритых и одетых в лохмотья, чтобы их не опознали и не отбили у конвоя питерцы, отвезли на станцию Пороховое и там расстреляли» (86, 11).
Опубликованы воспоминания одного из участников судебного процесса над священномучеником Вениамином, протоиерея Михаила Чельцова, который также был приговорен к смертной казни, но помилован. Расстрелян он был девять лет спустя, в 1931 году. Отец Михаил описал свои переживания в ожидании расстрела. Он пишет о том, что даже без смертного приговора «тюремное одиночество легко и естественно может довести до сумасшествия» (90, 130). Благодаря этим воспоминаниям мы знаем, как готовился к смерти митрополит Вениамин. Сохранился рассказ об этом неких «официальных лиц»: «Митрополит молится по 14 часов в сутки и производит на надзирателей самое тяжелое впечатление, почему они отказываются от несения ими их обязанностей в отношении к нему» (87, 107). Судя по всему, для надзирателей была очевидна невиновность митрополита и они не боялись говорить об этом, хотя спасти его, разумеется, не могли.
Существует несколько свидетельств о том, как был расстрелян святой Вениамин. Один из очевидцев рассказывал, что «митрополит Вениамин тихо молился, крестясь». Так, с молитвой на устах, и встретил смерть (83, 11). По рассказу иеросхимонаха Сампсона (Сиверса), «семь раз стреляли в него и не могли ничего сделать». Тогда стрелок взмолился: «Батя, помолись, измучились в тебя стрелять!» Митрополит произнес краткую молитву и «благословил их. Зарядили восьмой раз, и он был убит» (91, 291). Скорее всего, этот рассказ является легендой. Однако стоит согласиться с тем, что не о всяких людях слагаются такие легенды…
В 1992 году священномученик Вениамин Петроградский был причислен к лику святых Православной Церкви.
Память – 3 июля/13 августа; 4 апреля/27 апреля
в Соборе новомучеников и исповедников Российских –
воскресенье 25 января или ближайшее после 25 января
Священномученик Вениамин Петроградский родился в 1873 (по другим сведениям – в 1874) году в семье священника Нименского Погоста отца Павла Казанского. Отец Павел был очень уважаемым в округе человеком, «много сделал для просвещения местных жителей. В деревнях прихода открыл пять церковных школ» (86, 11). В августе 2002 года на здании школы в селе Андреевском, где он преподавал, была открыта мемориальная доска. Отец Павел был похоронен рядом с храмом, в котором прослужил почти сорок лет. В годы гонений на веру могила его была срыта, но сейчас установлено место, где она находилась.
Вместе с женой Марией отец Павел воспитал трех сыновей и дочь. «Все сыновья окончили Каргопольское духовное училище и служили Церкви» (86, 11). Старший, Василий, будущий митрополит Петроградский, отличался застенчивостью и незаурядными способностями, любовью к чтению духовных книг. «Полюбив чтение житий святых, он восхищался их духовными подвигами, сожалея о том, что в современном ему мире он лишен возможности пострадать за веру Православную» (67, 284).
Окончив Петрозаводскую духовную семинарию, Василий Казанский продолжил свое образование в Санкт-Петербургской духовной академии. «Студентом он активно участвовал в деятельности «Общества распространения религиозно-нравственного просвещения», организуя беседы среди рабочих. На третьем курсе (в 1895 г.) принял монашеский постриг с именем Вениамина. В 1897 году, по окончании академии, преподавал в Рижской духовной семинарии, а два года спустя стал инспектором Холмской духовной семинарии. По отзывам ректора этой семинарии, впоследствии митрополита Евлогия (Георгиевского), «это был молоденький, скромный, кроткий, улыбающийся монах, а дело повел крепкой рукой и достиг добрых результатов» (86, 11).
В 1901 году архимандрит Вениамин был рукоположен во епископа Гдовского, викария Санкт-Петербургской епархии, а в октябре 1905 года назначен ректором Санкт-Петербургской семинарии. Епископ Вениамин неоднократно удостаивался правительственных наград. 24 марта 1917 года, «после февральской революции и увольнения на покой митрополита Петроградского и Ладожского Питирима, голосованием клира и мирян он был избран архиепископом Петроградским и Ладожским и 25 мая утвержден Святейшим Синодом» (86, 11). Синодальным определением от 14 – 17 июня 1917 года его епархиальный титул был изменен на «Петроградский и Гдовский». 13 августа 1917 года владыка Вениамин был возведен в сан митрополита. Спустя пять лет, во время суда над митрополитом Вениамином, его адвокат Гурович вспомнит: «Это же ставленник народа, первый ставленник, который никогда не порывал с народом» (87, 72). Так оно и было в действительности: «Епископа Вениамина отличало тесное общение с паствой. Он часто служил не только в богатых столичных церквах, но и в храмах на рабочих окраинах и в отдаленных селах. Десятки верст прошел он, нередко под дождем и по грязи, в крестных ходах с общим пением, подавая пример священникам и мирянам. Немалое внимание уделял движению за народную трезвость. Все богослужения сопровождал сердечным словом, близким и понятным простым людям» (86, 11). Люди называли его просто: «наш батюшка Вениамин» (67, 284).
По утверждению современного церковного историка протоиерея В. Цыпина, митрополит Вениамин «был, вероятно, самым аполитичным во всем российском епископате» (74, 85). «Сразу же после избрания на Петроградскую кафедру святитель заявил: «Я стою за свободную Церковь. Она должна быть чужда политики, ибо в прошлом она много от нее пострадала. Самая главная задача сейчас – это устроить и наладить нашу приходскую жизнь» (67, 284 – 285).
Летом 1921 года начался голод в Поволжье. Митрополит Вениамин не мог не откликнуться на чужую беду. Он стал активно привлекать приходы и монастыри Петроградской епархии к оказанию помощи голодающим (86, 11). «Он благословил передачу церковных ценностей, не имеющих богослужебного употребления, на нужды бедствующих» (67, 285). Известны его слова о том, что он готов своими руками снять драгоценную ризу с почитаемой Казанской иконы Божией Матери и отдать ее, чтобы спасти людей от голода (78, 437). При этом он поставил условие, чтобы в комиссию по добровольному изъятию ценностей были включены представители от приходов (86, 11).
В это время существовала секретная инструкция Совнаркома от 19 марта 1922 года, согласно которой изъятие церковных ценностей должно было производиться в насильственном порядке и «вылиться в «яростную антирелигиозную кампанию», в результате которой планировалось истребить как можно «большее число реакционного духовенства и реакционной буржуазии» (86, 11). Добровольный почин верующих во внимание не принимался. Изъятие ценностей стало производиться в принудительном порядке. Не обходилось без столкновений и жертв. Протоиерей Владислав Цыпин приводит такую статистику: «При изъятии церковного достояния в 1414 случаях власть прибегала к оружию, в итоге изъятое составило 33 пуда золота, 24000 пудов серебра и несколько тысяч драгоценных камней». В апреле 1922 года в Москве состоялся первый крупный «церковный процесс» над духовенством. Пятеро из подсудимых были расстреляны (74, 76 – 77).
Борьба большевиков с Православной Церковью имела разные формы. Предпринимались и попытки расколоть ее изнутри путем влияния на честолюбивых священников, желавших захватить церковную власть. «В мае 1922 г. в Москве был арестован Патриарх Тихон, и власти способствовали созданию послушного им «церковного управления» (86, 11). В этой роли должны были выступать так называемые обновленцы, представители активно сотрудничавшего с советской властью движения «Живая Церковь». В народе их насмешливо называли «живцами». Самой яркой личностью среди них был протоиерей Александр Введенский, ставший впоследствии обновленческим «митрополитом». Умный, несколько эксцентричный, Введенский был крайне честолюбивым и гордым человеком. Воспользовавшись кампанией по изъятию ценностей и арестом Патриарха, он попытался осуществить свои планы, добиваясь благословения святителя Тихона на созыв Собора и заявления об уходе на покой. Безусловно, это была попытка захвата «живцами» власти в Церкви (88, 247). Святейший отказался дать благословение и передал власть своим местоблюстителям, первым из которых был митрополит Ярославский Агафангел (Преображенский), вторым – митрополит Вениамин (88, 251). Обновленцы попытались склонить на свою сторону этих иерархов с намерением в случае неудачи устранить их. Введенский «попытался утвердить власть ВЦУ (обновленческого Высшего Церковного Управления) в Петрограде. Он явился к митрополиту Вениамину и потребовал от него подчинения ВЦУ» (89, 197). Владыка Вениамин не только отказался признать обновленцев и подчиниться им, но «обратился к духовенству и верующим с призывом не признавать ВЦУ, считать участников его похитителями церковной власти» (89, 197). Введенского и его сторонников он предал анафеме (74, 84). После этого Введенский вновь явился к митрополиту Вениамину вместе с председателем Петроградского ГПУ Бакаевым. «Они требовали от митрополита отмены постановления о ВЦУ. В случае несогласия они угрожали митрополиту гибелью. Он ответил: «Делайте, что хотите, а я ни от одного слова не откажусь» (89, 197).
29 мая 1922 года митрополит Вениамин был арестован. Сохранилось воспоминание о том, как перед арестом у ворот Александро-Невской Лавры он повстречался с Введенским, который подошел к нему под благословение. «Отец Александр, мы же с вами не в Гефсиманском саду», – сказал митрополит, намекая на предательский поцелуй Иуды. Благословить Введенского он отказался.
Когда в покоях митрополита производился обыск, предупрежденный заранее Введенский как представитель ВЦУ приехал, чтобы принять его канцелярию (89, 82)…
Существует интереснейшее воспоминание, относящееся к истории отношений А. Введенского и митрополита Вениамина. Уже во время суда над владыкой один из обвинителей, Драницын, посетил квартиру Введенского. «Когда я поднялся, чтобы уходить, – вспоминал Драницын, – с удивлением увидел на стене, в головах, большой портрет митрополита Вениамина. На нем прочел: «Моему большому другу». Ничего не сказав, посмотрел на Введенского. Он был смущен» (74, 87). Комментарии излишни.
10 июня того же года в Петрограде начался судебный процесс, к которому, помимо митрополита Вениамина, были привлечены еще восемьдесят пять человек, как представителей духовенства, так и мирян. Во время этого процесса сполна проявилось то уважение, с которым относились к Вениамину жители Петрограда: когда он входил в зал суда, все присутствовавшие в зале вставали (89, 198).
Исход дела был предрешен заранее. К расстрелу были приговорены десять человек. Впоследствии шестерых помиловали, а в отношении четверых – митрополита Вениамина, архимандрита Сергия (Шеина), Ю.П. Новицкого и И.М. Ковшарова – смертный приговор был оставлен в силе. «Новицкий в своем последнем слове сказал, что никаких контрреволюционных выступлений не было. Ковшаров заявил, что процесс – маскировка действительных намерений власти. Архимандрит Сергий хладнокровно бросил в лицо судьям: «… буду жалеть вас и о вас молиться». Митрополит Вениамин заявил, что «к самому обвинению он относится спокойно, но не может отнестись спокойно к тому, что его назвали «врагом народа». «Народ я люблю и отдал за него все. И народ любит меня. Не знаю, что вы скажете мне в приговоре: жизнь или смерть? Но, что бы вы ни сказали, я осеню себя крестом и скажу – слава Богу за все» (89, 204).
Смерти приговоренные ожидали около месяца – с 5 июля 1922 года, когда суд завершился, до той ночи с 12 на 13 августа, когда их, «обритых и одетых в лохмотья, чтобы их не опознали и не отбили у конвоя питерцы, отвезли на станцию Пороховое и там расстреляли» (86, 11).
Опубликованы воспоминания одного из участников судебного процесса над священномучеником Вениамином, протоиерея Михаила Чельцова, который также был приговорен к смертной казни, но помилован. Расстрелян он был девять лет спустя, в 1931 году. Отец Михаил описал свои переживания в ожидании расстрела. Он пишет о том, что даже без смертного приговора «тюремное одиночество легко и естественно может довести до сумасшествия» (90, 130). Благодаря этим воспоминаниям мы знаем, как готовился к смерти митрополит Вениамин. Сохранился рассказ об этом неких «официальных лиц»: «Митрополит молится по 14 часов в сутки и производит на надзирателей самое тяжелое впечатление, почему они отказываются от несения ими их обязанностей в отношении к нему» (87, 107). Судя по всему, для надзирателей была очевидна невиновность митрополита и они не боялись говорить об этом, хотя спасти его, разумеется, не могли.
Существует несколько свидетельств о том, как был расстрелян святой Вениамин. Один из очевидцев рассказывал, что «митрополит Вениамин тихо молился, крестясь». Так, с молитвой на устах, и встретил смерть (83, 11). По рассказу иеросхимонаха Сампсона (Сиверса), «семь раз стреляли в него и не могли ничего сделать». Тогда стрелок взмолился: «Батя, помолись, измучились в тебя стрелять!» Митрополит произнес краткую молитву и «благословил их. Зарядили восьмой раз, и он был убит» (91, 291). Скорее всего, этот рассказ является легендой. Однако стоит согласиться с тем, что не о всяких людях слагаются такие легенды…
В 1992 году священномученик Вениамин Петроградский был причислен к лику святых Православной Церкви.